Жарко. От летнего зноя кружится голова, и кажется, что расплавляется мозг. Дела огородные можно разнести на утро и вечер, подальше от полудня. На то мы и люди разумные, чтобы приспосабливать свое поведение под условия. Мы — подстроимся, мы — выживем. А вот она — не может.

На землю голых, начисто прополотых грядок обжигающе больно смотреть. Вы не чувствуете? А вот снимите обувь, встаньте на неё босыми ногами! Ну как? В такую жару мы носим светлую одежду. Земля черная всегда, — мы убираем каждую травинку с грядки. Тогда, раскаленная, она просто пересыхает и умирает, высушивая в себе всё живое.

Первая сушь, что не дала полноценно взойти семенам моркови, была еще в мае. Тогда пришлось походить по огороду с лейкой. Как же я отвыкла от такой процедуры! Три года живет мой огород по природному земледелию, и только сейчас я кожей почувствовала: я не хочу поливать из лейки! Как же я раньше- то жила без мульчи?! Под ней влажно всегда, а если уж сильно долго стоит жара, то полив — из ведра поверх мульчи — быстро и по адресу, вода уходит сквозь травяную мульчу не скатываясь, прямо под корни. Оно вроде бы и освоено, и понятно логически. Господи, как же другие-то делают по-другому, зачем? Так не надо!

Недавно с семьей мы ездили к родственникам в деревню. Хозяйка, светлая женщина вышла к нам с огорода — поливала грядки на ночь. Довольная проделанной работой, рада встрече с нами, но вижу — устала. День и ночь она готова быть на огороде: с мужем случился инфаркт, чтобы как-то справится с переживаниями, уходит в дела с головой. Он сейчас в больнице, но как только выйдет, сразу возьмется за работу по хозяйству. «Пусть даже не рыпается, я ему ведра поднять не дам! Все смогу, все сделаю сама!» Сделает, и никому не скажет, как не может уснуть по ночам от боли в руках. Милая моя, как же я хочу тебе помочь, но я же здесь — всего на два дня!

Грядки — стерильной чистоты. «Разрешите, — говорю, я вам сделаю, как умею, пол-грядочки! Посмотрите, как растения себя поведут, понравится, — сама дальше доделаете. Некогда будет с лейкой каждый вечер бегать, да и сорняков меньше гораздо будет»! Получив добро, иду с перчатками и мешком за ограду. Здесь и кочки злаков поднялись, — метелок-соцветий еще не видать, значит можно брать для мульчирования. Рву, сколько могу. Через дорогу — лопух-репей листья свои раскрыл — солнце пьет. Сильный он — энергетически сильный. Недаром его биодинамисты любят: говорят, энергию сверху ловит и другим на земле передает. Мешок быстренько наполняется и я возвращаюсь на огород. Пучки злаков удобно укладывать в междурядья — ровно получается, можно и не рубить топором предварительно. А вот лопух хочется помельчить, чтоб не пугать хозяйку с первого же раза. Грядки, заложенные травой и так выглядят непривычно для неё. Обкладываем чеснок, сантиметров на 5, сплошным слоем, как одеялом, только чесночины стоят как солдатики в ряд. «Некрасиво?» — спрашиваю. «Да нет, нормально. Может, до конца доделаем?» — «Нет, говорю, — надо же в сравнении увидеть, как было, как стало. А то вдруг с голой землей — лучше!». — Хозяйка соглашается.

На следующий день, тепло попрощавшись, мы уехали. А она звонит через 2 часа после отъезда: «Я тут твои диски на DVD смотрю. Знаешь, пойду-ка я замульчирую остатки грядок. По моему, так будет лучше!» От сердца отлегло. Как хорошо, что она мою помощь поняла, приняла. Теперь огородные заботы будут не в тягость: и поливать почти не надо, и сорняков меньше гораздо, а корки поверх грядок вообще не будет! Не будет гонки, можно будет спокойнее войти в новый ритм жизни. А осенью ждет их радость: земля с мульчей отблагодарит урожаем, и сама раздобреет от перепревшей травы.

И всё будет хорошо. Эти Люди, и эта Земля — ещё поживут!

Валерия Защитина, Саяногорск